Ах-Манджиев Лага Нимгирович — выпускник Калмыцкой студии ГИТИСа. Судьба студийцев выпуска 1941 года — это непростая судьба ее народа: участие в строительстве оборонительных рубежей, концертное обслуживание бойцов Красной Армии и тружеников тыла, призыв, служба и последующая депортация.
В статье Б. Очирова «Концерты калмыцкого театра в Элисте» рассказывалось о возвращении театра из эвакуации. Труппа, в числе которых был и Лага АхМанджиев, в течение трех дней 22, 23 и 26 мая, давала концерты в освобожденной Элисте. Газета «Ленинский путь» от 28 мая 1943 г. писала: «Богатая и содержательная программа концертов завершилась выступлением артиста АхМанджиева, виртуозно исполнившего национальный танец» и в завершение — «Мы уверены, что работа театра в Элисте будет еще более плодотворной, что его молодые кадры добьются новых творческих успехов».
В феврале-сентябре 1942 года актера в списке концертной бригады нет. А с февраля по сентябрь 1943 года Лага Ах-Манджиев вновь в составе группы, гастролирующей по районам республики. Вместе с однокурсниками Эрдни-Гаря Манджиевым, Уланом Сусуковым, Цереном Муянджиновым, Ноганой Павловой, Анной Бадмаевой, Ниной Баденовой, Татьяной Джимбеевой, актер принимает участие в шефском концерте для бойцов Красной армии летом 1943 года.
28 декабря 1943 года Ах-Манджиев Лага Нимгирович был депортирован в Красноярский край, в поселок Назарово. В ссылке в Назарово были многие актеры калмыцкого театра. По инициативе секретаря Красноярского крайкома партии А. Б. Аристова была создана концертная бригада. Выезды по селам и деревням края давали возможность дополнительного питания и поддержки семей актеров. Такое теплое отношение Аверкия Борисовича было понятным, ведь сам он был родом из уездного городка Красный Яр Астраханской губернии и с детства общался и хорошо знал жизнь и быт калмыков. Но каким-то образом слухи о концертах дошли до Москвы, до самого тов. Л. Берии. Как гласит молва «Берия был возмущен, что ссыльные артисты-калмыки свободно разъезжаются по краю и строго настрого запретил выезды». Об этом случае много лет позже рассказал Народному поэту Давиду Кугультинову, встреченный им в Польше А. Б. Аристов. «С таким положением вещей можешь и сам скоро заплясать», — сказал якобы Лаврентий Павлович Берия. По воспоминаниям журналиста Николая Доржиновича Илюмжинова «Перезимовав в Назарове, Лага Нимгирович перебрался в город Ачинск. Очень любил театр и часто посещал Ачинский городской драмтеатр. Покупал билеты молодым учащимся техникума и приобщал их к театральному искусству. На спектаклях он громко комментировал постановку и, если что-то ему казалось неправильным, с места делал свои замечания. Такое непосредственное и живое восприятие спектакля, вероятно, было связано с его профессиональным образованием и учебой в ГИТИСе», - вспоминал с улыбкой Николай Илюмджинов.
В 1958 году решением Совета Министров РСФСР Калмыцкий государственный театр был восстановлен. Все старые актеры, находившиеся в Сибири, были вызваны в Элисту, где формировался творческий состав. Вернулось в театр старшее поколение актеров, в числе которых был и Лага Нимгирович Ах-Манджиев. Здания у театра не было. Коллектив располагался в помещении клуба «Строитель». Работать приходилось много и трудно, но актеры были счастливы. Счастливы от сознания нужности и важности дела, которому они остались верны, пройдя через жестокие испытания войной и сибирской ссылкой. Годы работы в театре подарили Лага Нимгировичу наполненную и интересную жизнь. Удивительные, ставшие для него открытием, встречи с режиссерами, драматургами, художниками, интересными и разноплановыми ролями. Елденг, младший сын Хо-Орлика («Путь к счастью» Б. Эрдниева, М. Хонинова), Майрам («Песня Софии» Р. Хубецова, Г. Хугаева), Кару («Кенз байн» Б. Басангова), Лу Гуй («Тайфун» Цао-Юй), Старик («Финист-Ясный сокол» Н. Шестакова, мужик («Иркутская история» А. Арбузова), калмык-пугачевец («Крепостная девушка» Б. Басангова), Найдан («Будамшу» Ц. Шагжина) — это самые дорогие сердцу актера работы.
О роли Найдана Юрий Сергеев писал: «Артист Ах-Манджиев убедительно показал, какие сдвиги произошли в душе бессловестного прежде старика-чабана, бросившего в лицо нойона гордое: «Мне сейчас нечего бояться таких, как вы. Раньше я боялся вас и в этом чувствую свою вину!». Режиссер Борис Шагаев тепло и по-доброму вспоминает актера в своей статье «Недооцененный Ах-Манджиев». Знакомство и работа актера в спектакле «Дурн, дурн, дурн» по мотивам пьесы Б. Басангова «Случай, достойный удивления» стали началом их крепкой творческой дружбы. «Все выстраданные, но невысказанные чувства и желания, весь свой «талант великолепного актера», Лага Нимгирович смог выразить в работе над образом Дорджи», — вспоминает Борис Андреевич. «…тема его творчества и его актерская органика, его психофизика — это боль и защита правды, справедливости, любви. Он нес в себе трагедию и боль всего народа, как бы это не звучало патетически…», писал он в статье «Недооцененный Ах-Манджиев».
Возможно, актер и был творчески недооценен. Такое случается, к сожалению. Но зрители, коллеги и друзья любили и ценили его. Искреннего и открытого, доброжелательного и сердечного, простодушного и трогательного Человека.